Андрей Леонов: «Папу было страшно играть»
Тот случай, когда сын за отца отвечает.
В восстановленном спектакле «Ленкома» «Поминальная молитва» он играет роль, которая когда-то в театре стала визитной карточкой Евгения Леонова. Конечно, Андрея мы знали и прежде, начиная с «Обыкновенного чуда» и заканчивая «Папиными дочками». Но теперь для сына великого актера наступило время проверки на прочность...
— Андрей, скажите, в сериалах сниматься утомительно?
— «Папины дочки» — это было и тяжело, и хорошо, просто со временем входишь в ритм. Да и работы у меня в театре тогда было не ахти. Я-то особо не рассчитывал на эту роль — ну прошли пробы и прошли. А тут мне звонят и говорят: «Утвердили». Начались съемки. Через пару месяцев меня отпустили отдохнуть, потому что уже стало тяжело и глаза болели. Но практика хорошая, там же разные режиссеры были.
— Вы еще снимались в сериале «Маргарита Назарова»...
— Да, причем я как бы папу своего играл. Сначала просили сыграть Шулейкина, героя папы в «Полосатом рейсе», я отказался, потому что роль была прекрасно сыграна отцом. А папу я
сыграл так, как его вижу. Хотя, если честно, то ужасно страшно было.
— Но сейчас вы играете роль отца в «Поминальной молитве». Это не страшно?
— Страшно. Ведь я даже представить себе не мог, что такое случится в моей жизни. Позвонил Марк Борисович Варшавер (директор «Ленкома». — Ред.), сказал, что верит, что я смогу сыграть эту роль. Моя первая реакция была: «Да вы что, как вы могли подумать об этом!.. Хотя бы дайте мне время осмыслить ваше предложение». Думал неделю, потом сказал: «Давайте я попробую. Только с условием, что буду делать это от себя, как я это понимаю. В рамках постановки, но по-своему». И режиссеру, который восстанавливал спектакль, Саше Лазареву, сказал, что это будет мой разбор роли. Договорились, что попробуем. И первая репетиция все решила. Я стал читать монолог, и Саша сказал: «Правильно, давай и дальше в эту сторону!» Это всегда очень важно - найти своего режиссера, который будет тебя поддерживать. Порой хоть наизнанку вывернись, но если ты режиссеру не нравишься, ничего не получится. А тут Саша поддержал меня, и сразу крылья выросли.
«ОТЕЦ ЗА ВСЕ ПЕРЕЖИВАЛ»
— А ведь в свое время вы чуть не бросили театр, когда, будучи актером «Ленкома», решили уйти в армию. Хотя Марк Захаров отговаривал, убеждал, что впереди у вас хорошее будущее на сцене...
— В тот момент мне показалось, что армия более важный этап взросления, становления, надо пойти и послужить родине. Тем более что я все время говорил: мол, я мужчина, пришло время отвечать за свои слова. Ну и настоял на том, что должен это сделать.
— Как теперь служба вспоминается?
— Ой, меня и арестовывали, и в самоволку я ездил. Было и такое, что один наш парень потерял права и меня посадили за руль легковой машины. Я прошел сначала 100-километровый марш, потом 500-километровый, и мне присвоили звание «военный водитель 3-го класса». Я даже из Таманской дивизии как-то нелегально смотался в Москву, родителей навестил. Ну и, конечно, похвастался, что вот сам за рулем. Такие радости были в серых армейских буднях.
— А первый раз за руль вас папа посадил?
— Да, мне было 14. Лично я вряд ли доверил бы своим детям в таком возрасте сесть за руль. Но то ли я был слишком настойчив, то ли папа слишком мягок... К тому же он сидел рядом и чуть что — хватался за руль. Мне помогло то, что в 1972 году проходили съемки фильма «Гонщики». Там были специально подготовленные машины — «москвичи» и «жигули», раскрашенные под гоночные, которые вроде как не жалко было. Папе выделили один из таких автомобилей, и он иногда давал мне порулить. Хотя всегда волновался, говорил: «Хочешь чихнуть — остановись, не отвлекайся ни в коем случае. Только на дорогу смотри». Еще любил повторять: «Соизмеряй, столбы уже мелькают, а ты все гонишь!» «Пап, — отвечал я ему, — да ты что, я же еду 40 километров в час». Но он все равно волновался, потому что был очень трепетный, за все переживал.
— А в театре его присутствие рядом для вас было комфортным или наоборот? Не чувствовали себя, можно сказать, тенью отца?
— Так еще и поэтому я пошел в армию: чтобы отстоять свой мир, хотя бы кусочек своего мира, чтобы быть увереннее в себе. Ведь когда человек совершает какой-то поступок, он самоутверждается.
— Сейчас, с возрастом, вы все больше видите в себе черты отца?
— Не могу об этом говорить... Знаете, на сцене актеры фактически слепые. Видно только все из зала — глазами режиссера, зрителей. Порой иногда кажется: ой как я сегодня прекрасно играю, а потом мне говорят, что это был самый плохой мой спектакль. Или наоборот, особенно если еще и болеешь, то кажется — все, крах полный, а тебе говорят: как же ты сегодня отлично сыграл... Так и в жизни происходит. Ты сам не даешь себе в этом отчета, это видно только со стороны. И я не могу сказать, стал ли похож с возрастом на отца, все меряется по поступкам.
«КОГДА ПРИПИРАЕТ, ХОЖУ В ЦЕРКОВЬ»
— Ваш папа говорил, что жизнью нужно наслаждаться не спеша. Тоже придерживаетесь этого правила?
— С возрастом энергии уже не так много и суетиться не очень хочется. Поэтому, когда приезжаю на дачу, да, стараюсь просто отдыхать без особой суеты.
— А в театре хочется побольше работы?
— Без форсирования. Это раньше я дергался, а сейчас просто как фишка ляжет. Например, «Поминальная молитва» для меня тяжелый спектакль, я потом отхожу от него долго. Дай бог, чтобы на новые спектакли хватило сил. И съемки отнимают время, и антреприза... Просто раньше Марк Анатольевич Захаров (многолетний худрук «Ленкома», ушедший из жизни в 2019 году. - Ред.) приходил часто на спектакль: он же посвятил свою жизнь театру - утром репетиции, вечером спектакль. Попробуй шаг влево или вправо от того, что им задумано, - значит, тебя ждут разборки. Одним словом, он держал театр в кулаке. И это не антреприза, где режиссер поставил и, бывает, после этого исчезает. Актеры предоставлены сами себе, значит, начинается разболтанность и все переходит в самодеятельность. Но из зала-то все видно...
— Чувствуется, что Марка Анатольевича не хватает в театре?
— Конечно. Хотя я какое-то время с ним не работал. У меня был режиссер Александр Морфов в спектакле «Пролетая над гнездом кукушки». Для меня это был важный этап. Он как-то всегда нас настраивал на раскованность. Очень бы хотел с ним еще поработать.
— А сами никогда не хотели стать режиссером?
— Нет. Я не чувствую этого в себе и считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Папе предлагали стать и режиссером, и художественным руководителем. Он говорил: «Я занимаюсь своим делом. Слава богу, что оно у меня есть, и я счастлив в актерской профессии...» Или брать на себя такую ответственность, как преподавать. Это же не просто пришел один раз, это надо детям, студентам, будущим актерам жизнь посвящать.
— Но все-таки актерской профессии вы однажды изменили, работали в качестве телеведущего.
— Это было здорово. К сожалению, больше не приглашали. Хотя у меня там был хороший опыт, и зритель меня любил. Я вел медицинские передачи, так что теперь большой специалист в этом деле, знаю даже, как правильно лечить. Я бы и сейчас поработал ведущим, это совсем неплохо, но увы...
— Ну а кроме театра у вас есть какие-то увлечения?
— К сожалению, ничего не успеваю. Дай бог полежать, почитать. Фильмы не очень люблю смотреть. Так что в основном дети, быт. Даже на даче стараюсь только поддерживать порядок.
— Вы верующий человек?
— Конечно. Как сказал академик Алферов: «С годами начинаешь задумываться». Что и говорить, когда жизнь припирает, хожу в церковь.
— У вас большая дружная семья. И все-таки бывает такое, что подступает боль одиночества, когда вспоминаете об отце?
— Конечно. И о маме тоже. Я знаю, они где-то рядом. И все-таки их нет — как к этому привыкнуть?! Ведь еще и года не прошло, как ушла мама, это тяжелое испытание. Это боль, которая и временем не зарубцовывается.
— Ну а что ждете в будущем?
— Да чего ждать? Самое главное — это здоровье. Сил бы побольше. И, конечно, мира, что актуально сейчас для всех нас, спокойствия за близких, любимых, родных. А в творческом плане — пока трудно говорить. Заделы есть, в театре готовятся две постановки. Один спектакль делает Саша Лазарев, материал довольно сложный, но ведь это всегда интересно. Еще один будет ставить Леонид Трушкин. Но я боюсь что-то определенное сказать — а вдруг не сбудется. (Смеется.) Считаю, что с прогнозами надо быть аккуратным. Ведь в нашей жизни все так быстро меняется...
Ирина Тульчинская
Фото В. Тараканова,
А. Морозова/ТАСС.
Больше эксклюзивных новостей на нашем канале в Телеграм
Источник: mirnov.ru
